* * *
Живо желание в жизни этой —
Вселяет в сердце благодать:
Отца вселенной, правды, света,
Хоть край одежды увидать.
И не из страха, не из лести,
Не для того, чтоб смыть грехи:
Чтоб песней новою расцвесть мне,
Чтоб лучшие сложить стихи.
Тепло — в добре, гордыня — в злобе,
Принять пощечин длинный ряд.
Поменьше угождать утробе,
Душе побольше угождать.
Как примешь ОН — никто не знает;
Догадки, только и всего...
Пока ОН душу осуждает, —
Она хоть взглянет на НЕГО.
* * *
Мы суетимся муравьями,
И муравейник наш велик,
Но ночь, висящая над нами,
Нам призадуматься велит.
Мнит кто-то стать простой травинкой,
Иль превратиться в чернозем,
А после глиняною крынкой
(Да, ну кому как повезет) —
Весьма приятная утеха;
И, все же, в сердце червячок
Сомнения. Все же не до смеха,
А вдруг хотение не в счет.
* * *
Свет зажигают от радости, -
Ярче, надежда, свети...
Судьбы бывают разные,
Разные и пути.
Беды кого не трогают?
Беды кого не бьют?
Данную мне дорогу
Я прохожу, как могу.
* * *
По слякоти, по слякоти,
Под чавканье шагов...
Ветра шныряют шавками
Среди пустых дворов.
Дожди — тоски сородичи,
Терзают свет земной...
Не все бывает солнечно,
Безгрязно под луной.
* * *
Всех переплюнуть можешь ты,
Стелиться будут пред тобою,
И мадригалы и цветы
Тебя накроют с головою.
Тебя по странам повезут,
Тебя всему покажут свету,
Ты будешь первый на возу
Жевать омлеты и котлеты.
В твой очень громкий юбилей
Шампанское до тучи брызнет.
Будь в десять раз того славней —
Дня не прибавишь к личной жизни.
* * *
Такая ночь не забывается,
Напиток этот долго помнится,
Ведь это только тело старится,
Душа в сад негасимый просится.
Под золотым надежды месяцем...
Декабрь не тронет нежной озими...
Вы видели, как травы плещутся?
Вы крылья видели у озера?
* * *
Луговых мне цветов не рвать,
Не глядеть мне с тоскою за море,
Дней прошла торопливая рать,
Сердце стало впрожилку мраморным.
Ты исчезла, как тонкий звук,
Стала полностью невесомою.
Побывавший у многих излук —
Ничего не увидит нового.
* * *
Лес лет.
Бит, мят.
Слов нет —
Смыт, смят.
* * *
Все говорило о тебе,
Все о тебе вокруг звучало,
Но теплоходишко отчалил,
И ветра голос огрубел.
Кипели в ледяной ночи
Неугомонные метели.
Все о тебе теперь молчит,
Но так ли все на самом деле?
М. КОНДРАТЬЕВУ
От доброты нас отвлекают:
Желаний шум, и лень в тиши.
Но пусть, мой друг, не иссякает
Родник души, твоей души.
* * *
Погасли ранние цветы —
Обычное земное дело.
Как часто ошибалась ты,
Когда весна тобой владела.
Рассудком запасаясь впрок,
Чтоб от беды не ждать погони...
И все ж засушенный цветок
Зачем-то держишь на ладони.
* * *
И снова
В тополином пухе
Газоны
И асфальт дорог...
Какая чистота
И скромность
Лежит у торопливых ног.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!